А ещё мы писали стихи. Вам, конечно, этого не понять, но моряков постоянно тянет к женщинам прекрасному. Ведь как юноши попадают в подводный флот? Приходишь ты на медкомиссию в какой-нибудь глухой белорусской Узде (это не опечатка, есть такой город), а тебя военком спрашивает:
- Как с романтикой-то у тебя, сынок? Играет в жопе?
- А то, - говоришь ты, - даже наружу пытается вырваться.
И военком слюнявит толстыми красными губами химический карандаш и выводит на твоём личном деле каллиграфическим почерком: "Ваен на марской флот"
- Иди, - говорит он тебе ласково, - сходи-ка к психиатору.
- Молодой человек, - томно удивляется психиатр, - а тянет ли Вас к прекрасному?
- Ещё как! - со скрипом шестерён в голове пытаешься ты отвести глаза от её сисек. - Иногда прямо с непреодолимой силой!
Тогда она лезет в свой секретный сейф, достаёт оттуда квадратный штамп и бах - "Подплав" - красуется у тебя в личном деле красная печать. Потом после неё у тебя проверяют пульс и давление, щупают яйца, дают нюхать уксус, шепчут "шестьдесят восемь" с расстояния в шесть метров и заставляют читать строчки "НКИБ МШЫБ" каждым глазом по очереди. Потом ещё восемнадцать таких же медкомиссий, пять лет училища в Севастополе и Санкт- Петербурге, и ты в подплаве.
Понимаете теперь, насколько сильно тянет к женщинам прекрасному? Поэтому и фильмы мы смотрели вместо того, чтобы спать, и в компьютерные игры играли. (А теперь ещё раз перечитайте первое предложение и начнём). В море мы на моём боевом посту вели всегда тетрадь учёта расхода пресной воды и запасов гидравлики:
В неё, кроме собственно учёта воды и гидравлики,
записывали всякие важные на наш, трюмный взгляд события:
Поздравляли друг друга с праздниками:
Потом падала первая романтическая капелька:
вторая:
Начинал течь тоненький ручеёк:
И в конце концов прорывало плотину:
В тетрадь писали все, кто хотел и был нами допущен, пройдя строгий отбор. Например, минёру мы писать не давали. Он прибегал, конечно, просился, но Антоныч говорит ему:
- Ну -ка, продекламируй что-нибудь романтическое!
Минёр вставал в позу Лермонтова и торжественно декламировал:
И ладони, и колени опустились на кровать -
Это значит снова раком буду я тебя ебать!
- А дальше? - уточнял Антоныч.
- Всё, - радостно улыбался минёр, гордясь своим талантом.
- Минёр, ты дурак? - задавал риторический вопрос Антоныч. - Иди тренируйся. Что за стих у тебя? Ни метафоры, ни высокого слога, ни даже, хотя бы, смысла! Не допущен!
Вахтенные офицеры, вахтенные командиры, старшие на борту, штурмана, акустики при заступлении на вахту принимали обстановку, потом бежали читать наши новинки и только потом заступали на вахту, отнимая у сменяющейся смены ещё десять минут драгоценного сна. Но те терпели - тяга к прекрасному же.
А, вот нашёл, кстати, для скептиков и "докторов", утверждающих, что я пизжу, что мы так мало спали и это невозможно:
Это почерк не мой, но это отрывки из поэмы "Плоскости", которую придумал и начал я, а потом писали все подряд:
Сейчас я вам приведу некоторые отрывки из наших стихов поприличнее (в смысле смысла). Авторов указывать не буду - всё в кучу. Орфография, пунктуация и что там ещё, сохранены. Ну и плюсом какие-то мои опечатки, потому что уже ночь, уютно идёт дождь и хочется спать)))
Баллада про жизнь
Осенний воздух свеж и чист,
Кружит по небу жёлтый лист,
Укрыты синей дымкой дали,
По утру лёгкие морозцы стали.
Для ублаженья чувств душевных
И дабы удовлетворить инстинкт,
По утренней воде безмолвной
Корабль входит в порт Северодвинск.
Забыты временно все тяготы, лишенья
Нелёгкого подводного бытья.
Душа желает ласк и утешенья,
А организм - заветного питья.
Начищены до блеска башмаки,
Завязаны на бантики шнурки,
Одет парадный лавочный мундир -
В ближайший поскакали все трактир.
С горячки литра по два засосав
И мутным взором оглядев танцзал,
Скорей схватил какую ближе
и пропал.
А утром, еле ото сна восстав,
Недобрым словом помянув устав,
Бредя похмельными колоннами домой,
Ползёт заебанный, несчастный плавсостав.
О хитрых просточках
Андрюха - парень хитрый,
Давно уже смекнул
И зелья отравляющего
Овечкину сыпнул.
Пока тот загибался,
Леча аппендицит,
Андрюха отъедался,
Беспечен был и сыт.
А сразу по приходу:
"Ну извини, браток!
Корячился я в море,
Постой-ка ты чуток".
Ода другу
Сверкая ярко фиксой,
С улыбкой до ушей,
Приходит к нам на смену
Весёлый друг Андрей.
От сытости икая,
Умащивает зад
И киповца Овечкина
Он слушает доклад.
Проклятые насосы
Грязнухи вновь полны,
И доверху забиты
Говном все гальюны.
Воды как прежде нету,
Бассейн зарос дерьмом,
А в трюме крокодилы
Уже живут давно.
Не радуют котлеты,
Не греет антрекот,
Душа не принимает
Черешневый компот.
А падлы -вестовые
(Ну как пришло на ум?)
Поссать, посрать, нагадить
Стараются все в трюм.
Бороться с ними вечно
Уже не хватит сил,
Пусть даже и с десяток
Рептилиям скормил.
Беспечно улыбается,
Сидит в ЦП Андрей,
Ну а от мыслей горестных
Всё на душе черней.
Скорей уже б на берег,
Пойти быстрей в кабак,
Нажраться посильнее.
Эх жизнь! Её растак!!
Песня о штурманёнке
Эпиграф : дремлет притихший северный город
Дрожит у штурманёнка карта в руках,
На месте ему не сидится никак,
Ведь лодка размером с египетский Сфинкс
Входит в город Северодвинск.
Забыты напрочь Салют и Самшит,
И атлас в секретную папку зашит,
В глазах-лихорадка, слюна в зобу,
Ну чтож так механики тихо гребут!!!
Ну что ж не бросают концы на причал?!
В штурманской рубке кто-то кричал,
И рвался кто-то оттуда наверх,
Крылами шурша, как раненный стерх
Но вот уж механик отбой отыграл,
И ласково к борту прижался причал...
пропущу несколько столбиков, дальше концовка
Немного позже, нахмурив брови,
Он циркулем карту мусолит до крови
И лодку размером с египетский Сфинкс
Уводит из города Северодвинск
Ещё была песня о комсомольце, для оценки её художественной ценности привожу отрывок:
Молотят винты зелёную муть,
С тропиночки узкой уже не свернуть.
Полигон пятнадцать - какая жалость,
А ведь до дома так мало осталось.
Плывут пароходы - туда и оттуда,
А нас не пускает оперативный-паскуда.
Сошли там с ума, небось, от скуки,
Ну ладно, приду - получите, суки.
Задание на вахту (отрывок)
Послушай, любезный дружок мой, сучок,
Займись-ка ты делом, найди мне бачок.
Поставить его я хочу в гальюне,
Чтоб свиньи в отсеке не гадили мне.
Двенадцать часов для того я даю,
А как не найдёшь, тогда в трюме сгною!
И бродит неделю уныло сачок,
Он ищет Борисычу нужный бачок.
Лирическое
Ах лето пролетело,
Уж осень закружилась,
А нам насрать на это -
Мы в море погрузились.
А ещё мы писали целые поэмы. Сейчас приведу вам небольшие отрывки из них.
Эротоман.
Посвящается сбежавшему от нас на классы помощнику Аркадию.
Меня возбуждают заходы в порты,
Меня возбуждают собаки, коты,
Меня возбуждает доковый кран:
Я безнадёжный эротоман.
Меня возбуждают большие приборки,
Меня возбуждает скрип переборки,
Меня возбуждает густой туман:
Я- безнадёжный эротоман.
Меня возбуждают на вахту разводы,
Меня возбуждают нейтральные воды,
Меня возбуждает подводный таран:
Я - безнадёжный эротоман.
Меня возбуждают листы ТКРа,
Меня возбуждает отвал НГРа,
Меня возбуждает суточный план:
Я - безнадёжный эротоман.
Меня возбуждает Андрей Борисович,
Меня возбуждает Рауф Харисович,
Меня возбуждает в стержнях уран:
Я - безнадёжный эротоман
И так, в общем-то без конца, практически. В этой поэме таких четверостиший более ста. Следующая поэма (отрывки)
Плоскости
Эпиграф: Герои это не просто люди, это просто люди, оказавшиеся в неудачное время в неудачном месте.
ИДА полста девять,
ПДА, ШДА...
Не лучше ли Крым
И девок толпа?
Шум винтов по пеленгу
И всякие там РБИТСы,
А я хочу в Америку
И в Синди Кроуфорд влюбиться.
"Сталворты" и "Свердрупы" -
Язык же сломать можно,
Кругом военные всякие
С противными рожами.
Шпроты плавают кругом,
Крабики резвятся,
А мы дуем в ЦГБ,
Мешаем любовью им заниматься.
Сижу на Молибдене
И кнопки дрочу.
Я ж такой молодой -
Погружаться хочу!
Ревут турбины,
Запитаны "ШпИли",
Вошли в полигон
Номер сорок четыре.
А собственно,
Что мы в нём забыли?
Над седой равниной моря
Гордо реет "Орион".
А у нас сейчас обед
А потом тревожный сон
Всякие разные
позорные
трюмные волки
Не заполняют свои журналы,
Вот и тонут подводные лодки.
В Питере белые ночи
И девочки ходят красивые,
А у нас сплошная бессоница
И коки с мордами спесивыми.
Пришёл сегодня на обед:
В тарелке чего-то кучка,
А у собачек и котов
Весна, любовь и случка
Срочнейшее, блять, погружение!
(Дальше несколько слов на "ять")
Но что-то притяжение
Не хочет нас принимать.
Она тоже очень длинная, но, я думаю, общий смысл вы уловили. Третья поэма "Без названия" посвящена выходу экипажа ТК-20 на АПЛ ТК-13
Эпиграф : Печальный ловец бабочек. Куда ты пойдёшь завтра? (Из японского эпоса)
По улице Пикадилли
Ехал Шняк на крокодиле,
А за ним бежал Глушак,
Нёс в своих руках кушак.
В кушаке лежали горы
Огурцов и помидоров.
Вслед за ними брёл Скляров,
Нёс в кармане комаров.
Комары жужжали громко -
Оргазмировал Артёмка.
Дальше, хилых средь лесов
Шёл Серёга Канаков,
Шёл Серёга, не спешил:
Пенсион уж заслужил.
Сзади шли матросы кучей
В сапогах своих скрипучих,
Все мятые, немытые,
Прокуренные, спитые.
Дальше, чутко, как сапёры,
Пухленькие шли минёры,
Все курили папиросы
И ругались, как матросы.
За ними шли акустики
И прятались за кустики.
Они не отщепенцы,
А просто извращенцы.
Следом всё к очку очко
Шло ракетное войско,
Несли с собою ПАДы.
Запасливые, гады.
Ну и так далее - до бесконечности...
Понимаете, человек в любых условиях остаётся человеком и несмотря на все трудности, тяготы и лишения, постоянно тянется к прекрасному. Да плевать нам было, что так мало, по науке, спать нельзя, и потом через много лет некоторые и поверить-то в это откажутся. Мы стихи писали, понимаете? И тетрадку эту я храню, как одно из самых тёплых и ярких напоминаний о той жизни. Сколько квартир, городов и стран сменил, а она всё со мной.