Рассказывает подполковник запаса, Денисов С.Н. (в период описываемых событий - командир взвода управления миномётной батареи 3-го ГСБ):
Тайна Королёвского батальона, говорите? В чём, собственно, тайна? Как получилось, что батальон попал в засаду и понёс ощутимые потери, не получив при этом своевременной помощи?
Если кому-то чего не понятно, тогда – «погнали!»
Когда-то мы, бойцы и офицеры 365-го гвардейского мотострелкового полка, закончив переформирование, двинулись, побатальонно, «за речку».
Кто совсем юным, кто – «собаку съевшим» на военной службе, но уравнивало всех нас одно – никто не имел боевого опыта, а большинство военнослужащих рядового состава плохо представляло себе, что такое приёмы и способы действий солдата в бою…
3-й горнострелковый батальон, в котором я служил, первым из подразделений полка пересёк государственную границу около пяти часов ночи (утро в 24-часовой системе измерения времени начинается в 6.00) 10 марта 1984 года.
В месте временного ППД, возле штаба 108-й МСД, в полутора километрах от кишлака Калагулай, все подразделения полка собрались к 23 марта того же года.
На освоение нового вооружения, боевое слаживание подразделений и «начальную военную подготовку» в близлежащих кишлаках командование Армии отвело нам 25 дней!
Вообще-то: сколько бы ни было отведено времени на занятия по боевой подготовке, сколько бы часов, дней и месяцев ни проводились РТУ и БТУ с боевой стрельбой, сколько бы тонн боеприпасов не израсходовали для обучения солдаты – они всего лишь научились бы приёмам и способам действий в бою.
А научиться ВОЕВАТЬ можно лишь в столкновении с вооружённым противником!..
Почему выше я упомянул армейское командование? Да потому, что наш полк в предстоящей седьмой
Панджшерской операции 40-й Армии ОКСВА должен был штурмовать Панджшер!
Не участвовать, не обеспечивать, не блокировать, – этим займутся многочисленные части и подразделения, имевшие опыт ведения боевых действий… Наш полк направили именно штурмовать: 2-й мотострелковый батальон – по хребтам и склонам слева вверх по течению реки Панджшер, 3-й горнострелковый батальон – справа, а 1-й мотострелковый батальон – непосредственно по дну ущелья с КП полка. Следом за ним в ущелье втягивалась наша техника.
Непосредственно штурм, без учёта отвлекающих мероприятий, начался 22 апреля 1984 года.
Оцените всю мощь замысла! Наверное, того, кто принимал решение о штурме Панджшера нашим полком, в детстве учили плавать, бросив в омут с лодки… Ведь следуя именно этому принципу, в бой были брошены необстрелянные батальоны: те, кто выживет, научатся воевать!
Это жестоко, но неизбежно в такой войне, как Великая Отечественная, когда враг не оставил времени на обучение, а поражение стало бы гибелью для всего народа. Но поступать так со своими солдатами, воюя за чужие интересы, в то время, когда в их родной стране - мирная жизнь и их ждут назад родители, жёны и дети?
Отдать такой приказ, по меньшей мере, – изуверство…
К нашему счастью, Ахмад Шах «Масуд» предпочёл не ввязываться в бой, а рассеял свои отряды по многочисленным, прилегающим к Большому Панджшеру, ущельям поменьше. С намерением понять: что за силища на него прёт?
А мы, эта «силища», нагруженные шестьюдесятью килограммами боевой выкладки каждый, еле-еле пёрли самих себя на высоты с отметками от двух с половиной до трёх тысяч метров! Через все поры кожи из нас, вместе с потом, улетучивались лишние и нелишние кило «булочек из Союза». Чтобы упасть и больше никогда не подняться на этом этапе штурма, большинству из нас не хватало только огневого противодействия!
В ходе занятия хребтов случались быстротечные огневые контакты с мелкими группами душманов, которые исчезали, не оказывая особого сопротивления. Но каждый день – подрывы, подрывы, подрывы на вражеских минах. Каждый день в наших подразделениях – смерть или ужасающие увечья от невидимого врага!
К 26 апреля комполка доложил наверх о выполнении боевой задачи по занятию Панджшерского ущелья на установленную планом глубину и, формально, на этом Армейская операция закончилась.
Но её итоги показались высоким генералам провальными…
Постойте, а почему же? Панджшер захвачен без особых потерь, полк взял под контроль свой район ответственности, отряды Ахмада Шаха «Масуда» рассеяны. Понятно, что лучше было бы их уничтожить, но для нас это обошлось бы немалой кровью. Ну, а так – жестоких схваток не было.
За что давать командирам награды, учитывая, что сами «штабные» получают свои не за личное мужество, а за успехи подчинённых войск (в случае неудачи крайним назначается командир «на земле»…)
Поэтому, когда к Первомаю появилась возможность отрапортовать на самый верх о захвате крупного склада с оружием и боеприпасами, в штабе 108-ой мотострелковой дивизии долго думать не стали и другим не дали. Дали команду: «Вперёд, бегом – марш!»
Информацию о таком складе в штаб принесли два агента, ранее завербованных среди «местных» и успевших «втереться» в доверие. Они же вызвались идти проводниками к складу по известной им местности. Им поверили и в этот раз. Как потом оказалось – напрасно.*
Ну, а дальше – всё закономерно, ничего таинственного.
За, без малого, неделю «духи» во главе с Масудом успели присмотреться к тактике действий наших подразделений и решили, наконец, попробовать нас «на зубок». Место для засады было выбрано самое подходящее: на достаточном удалении от основного ущелья; позволяющее быстро рассеяться на все оставшиеся три стороны; изобилующее кишлаками, родом из которых, скорее всего, и была большая часть нападавших.
Сами засадные силы не могли быть особо большими. Учитывая наше господство в воздухе, большой толпе народа просто негде было укрыться, да и раствориться быстро после всего они бы не успели, попав под удары той же авиации… Плюс сама тактика душманских нападений подразумевала нанесение внезапного удара с максимальным уроном для «шурави» и последующим быстрым отходом**.
Другое дело, что они сами не ожидали достичь в этой засаде такой эффективности: лишив батальон первым залпом почти всего управления и связи, не получив организованного сопротивления, убедившись в отсутствии авиа- и артиллерийской поддержки, «духи» продолжили методично расстреливать занявших случайные укрытия и огрызавшихся одиночным огнём военнослужащих…
А они – вконец задолбавшиеся после недели изнуряющих горных переходов с постоянными подрывами, обстрелами, жаждой, не встречавшие до этого мало-мальски серьёзного сопротивления, ни разу не побывавшие в бою, попав на голом месте под шквальный огонь с подготовленных позиций – свой первый бой приняли!
ОНИ - те, кто успел найти хоть какое-то укрытие на этой, простреливаемой с разных сторон, площадке размером с футбольное поле…
Те, кто укрытия не нашёл, повинуясь инстинктивному желанию уйти из-под огня, бросились в бурную реку, которая вынесла их за пределы секторов обстрела.
Или – остались лежать на том месте, где их застигли вражеские пули.
На этом фрагменте карты масштаба 1:50 000 (стороны квадрата сетки равны 1 км) пятачок, на котором оказались попавшие в засаду военнослужащие, весь перечёркнут вражескими секторами стрельбы… Синим кружком обведена высотка, с которой вёлся особо губительный огонь.
На следующей фотографии местности места огневых позиций душманов и секторы обстрела нагляднее
Двое связистов, находившиеся в группе управления рядом с комбатом, были убиты почти сразу. Вскоре пропала связь и с приданым батальону передовым авианаводчиком (ПАН) лейтенантом Игорем Блиновым. Тяжело раненый в позвоночник уже в первые минуты боя, он ещё некоторое время самостоятельно управлял наведением на цели самолётов и вертолётов, выделенных для авиационной поддержки из Баграма, но ответить на запросы командира полка не мог. В авиации и в пехоте радиообмен происходил на разных частотах.
У юного лейтенанта также не было никакого боевого опыта. Так что, если побывавший в переделках ПАН на его месте уже задумался бы, а не пора ли вызывать огонь «на себя», слабеющий Игорь (тяжёлое ранение активности не добавляет) …на вопрос летчиков, куда работать, отвечал: «тут кругом одни раненные и убитые, можно зацепить, работать только по вершинам и выходу из ущелья».
Вертолетчики спрашивали, где можно подсесть, чтобы забрать раненных и убитых, на что Игорь отвечал: «Уходите, а то и вы здесь останетесь».
В отчаянии спрашивали, как забрать хотя бы его (Игоря), но Игорь ответил: «Уходите...» (так вспоминал его сослуживец Москаленко Леонид Григорьевич в своём рассказе «Последний бой ПАНа Игоря Блинова»)
Когда была прострелена пулями радиостанция ранее выделенного ему в помощь связиста от миномётной батареи, авиационная поддержка батальона прекратилась. Потом Игорь умер.
Для артиллерийской поддержки батальона в его боевых порядках выдвигались два расчёта миномётной батареи (всего человек 12-17) во главе с её командиром, капитаном Малыгиным. В зависимости от целей и обстановки, он должен был либо использовать свои миномёты, либо корректировать огонь артдивизиона полка. Но, находясь рядом с комбатом, с началом обстрела он оказался далеко от своих расчётов, на открытом месте, лишённый возможности управлять их действиями. Спустя некоторое время, осознав бессмысленность и опасность того положения, в котором он находился, Малыгин решился по реке добраться до остававшихся позади подчинённых. Рывком преодолев простреливаемое пространство, он бросился вниз с небольшого обрыва, но уже в воде попал под огонь противника. Единственное, что ему оставалось – прижаться вплотную к выступу скалы, прикрывшему его от прицельных выстрелов. Все попытки покинуть этот пятачок пресекались очередями душманских автоматов… Сообщить о местоположении противника и своих подразделений для наведения орудий и корректировки результатов их огня командир миномётной батареи уже не мог. Ничего не смогли сделать и оставшиеся без командира солдаты…
А командир полка лишился возможности применить полковую артиллерию. Сам он в это время находился на командном пункте в кишлаке Барак. Для оказания какой-либо помощи боевыми силами и средствами возможности у командира полка не было***.
ЦЕЛЫЙ ПЕРВЫЙ БАТАЛЬОН, ведомый лучшим командиром, вёл бой в далёком ущелье, оставшись без связи с КП.
Второй батальон находился по меньшей мере за двадцать километров высокогорья от места боя, удерживаемый от движения вперёд минным полем.
Третий батальон был рассредоточен поротно: «седьмая» рота несла караульную службу в Баграме; «восьмая» находилась на отрогах г. Камалабанд над Астаной (это около 15 км от первого батальона), на охране артиллерии ПДП; «девятая» выполняла отдельную боевую задачу в шести часах хода от Хазары.
Разведрота полка, повзводно, также находилась «на боевых».
Имея в резерве лишь личный состав бронегруппы да тыловых подразделений, подполковник Суман сразу же принялся комплектовать из них сводный отряд. Сил этого отряда, в составе командирского танка, пяти БМП с экипажами из механиков-водителей и наводчиков-операторов, под командованием заместителя командира полка подполковника Конева (в составе отряда были также: зампотех полка п/п-к ХХХ, начальник штаба 1-го МСБ майор Рыжаков, начальник штаба 3-го ГСБ майор Зимин С.П.) хватило бы только для того, чтобы выдвинуться к месту нахождения батальона и восстановить с ним связь, которая прервалась после сообщения о гибели комбата Королёва.
До места, от которого до батальона оставалось три километра, отряд дополз, преодолевая почти непроходимые естественные препятствия, лишь спустя шесть часов… потеряв на фугасах танк и одну БМП (вторая встала, получив гидроудар двигателя в попытке форсировать горную реку).
Комполка и сам был бы рад лично бежать туда, в грохочущую вдалеке неизвестность, да его остановил прибывший к тому времени на КП заместитель командующего Армией генерал-лейтенант Крянгэ, – не имел командир права бросить управление остальными подразделениями полка! Но Суман, получив-таки разрешение командира дивизии, ушёл вдогон за группой, посланной ранее…
На этом фрагменте карты того же масштаба ущелье реки Хазара просматривается от Панджшера до «Пизгаранского креста», где слева и справа в реку Хазара впадают реки Абдуллахейль и Кираман. Наносить тактическую обстановку смысла нет, поскольку, кроме КП полка в Бараке и 1-го батальона, попавшего в засаду через 500 м. после поворота на кишлак Сах, подразделений наших войск в этом районе не было.
Когда закончились мероприятия по эвакуации погибших и раненых, а также по преследованию нападавших, тогда, почти как в известной армейской поговорке, случилось «наказание невиновных и награждение непричастных».
Ну, если не награждение, то - сокрытие их вины…
Те, которые ради своих личных амбиций, не задумываясь, отправили на смерть 45 человек (ещё 54 получили ранения различной степени тяжести), искалечив судьбы их близких, и после этого поступили подло и бесчестно. Командир полка, подполковник Суман Пётр Романович, под предлогом доклада вышестоящему командованию, был отправлен из полка сначала в Баграм, затем в Кабул, а дальше – в Ташкент, в штаб округа. И уже в его отсутствие по всей 40-й Армии было объявлено: «В результате преступно халатного отношения к исполнению своего служебного долга командиром 682-го мотострелкового полка 108-й мотострелковой дивизии подполковником Суманом первый батальон этого полка попал в засаду, в результате боя понес тяжелые потери – 53 чел. убиты, в том числе 12 офицеров, и 58 чел. ранены».
Доложить о чём-либо кому-нибудь в вышестоящих штабах подполковник так и не смог – там с ним никто и не собирался разговаривать! После четырёх месяцев ожидания его отправили для дальнейшего прохождения службы подальше, в Белорусский ВО, с понижением в должности.
А кто же оказался непричастным?
- Генерал-полковник Меримский В.А., на тот момент – заместитель Маршала Советского Союза Соколова С.Л., первого заместителя Министра обороны СССР, начальника Группы управления МО СССР в Афганистане, командовавшего 7-й Панджшерской операцией.
Это он своей книге «В погоне за «Львом Панджшера»» впоследствии писал:
«Зная по опыту Великой Отечественной войны, что если кого-то в бою постигла неудача, то сразу же ищут виновного этой неудачи, а не причины к ней приведшие. И конечно, такой виновник находится, но зачастую не тот, кто действительно виновен, а тот, кто ближе, под рукой».
Эту фразу можно ставить вместо эпиграфа к данной статье.
«В ходе проделанной работы мы убедились, что сроки готовности частей, указанные в мобилизационных планах нереальны. Кроме того, отсутствие программы боевого слаживания ставило многих офицеров запаса в тупик, особенно командиров взводов».
«В последующем большинство наших предложений были учтены при переработке мобилизационных планов. Главное управление боевой подготовки Сухопутных войск разработало четкую программу боевого слаживания. В ней объем занятий и последовательность проводимых мероприятий для подразделения, части и соединения определялся в зависимости от установленных сроков готовности.»
Это он о подготовке войск. В последующем…
«Сейчас в составе наших дивизий, а тем более полков, уже нет участников Великой Отечественной войны, которые могли бы использовать свой боевой опыт. Поэтому для подготовки к бою необходимо выделять столько времени, сколько потребуется».
«Первому» мотострелковому батальону капитана Королёва, месяцем ранее сформированному в мирном СССР, для подготовки к боевой операции в ущелье реки Хазара выделили не «столько времени, сколько потребуется», а одни СУТКИ!
В течение которых военнослужащие, только вчера спустившиеся с гор после выполнения боевой задачи, должны были отдохнуть, пополнить запасы боеприпасов и продовольствия, обслужить вооружение…
Командирам, кроме всего этого и проверки готовности подразделений, нужно было ещё и принять решение на предстоящий бой.
«…Уже эти (первые) бои показали, что уровень горной подготовки наших войск не высок».
Но именно он, генерал-полковник Меримский, уготовил нашему полку, с нулевым уровнем горной и почти нулевым уровнем боевой подготовки, главную роль в вытеснении из Панджшерского ущелья бандформирований Ахмада Шаха «Масуда», поднаторевших в боях среди родных им гор.
А ведь было предложение направить в Панджшер 177-й «Джабальский» МСП, военнослужащие которого уже адаптировались к условиям службы в ДРА и имели необходимый боевой опыт…
Именно он, генерал-полковник Меримский, оставшись управлять ходом 7-й Панджшерской операции**** фактически уже после её завершения, оказывал давление на командира 108-й МСД генерал-майора Логвинова, понукая его к скорейшему, несмотря ни на что, завершению «реализации разведданных» в ущелье реки Хазара.
Недаром некоторые знающие люди в Афгане прозвали его «Седая Смерть»… К двум общеизвестным провалам в действиях подразделений ОКСВА под его руководством, в боях у кишлаков Шигал и Хара, нужно добавить ещё и этот!
- Генерал-майор Логвинов В.Д., на тот момент - командир 108-й МСД 40-й Армии ОКСВА.
Он утвердил принятое командиром полка решение на бой, не высказав к нему никаких замечаний! И именно он потом, через голову командира полка, отдал роковой приказ о снятии с прикрытия батальона боковой походной заставы в составе второй мотострелковой роты, вопреки самим же утверждённому ранее решению.
Если бы не этот приказ, военнослужащие указанной роты при любых обстоятельствах сумели бы прийти на выручку остальным подразделениям батальона быстрее, чем кто бы то ни было в полку.
Все рассказы типа «…их там тоже ждали…», «…гребни были заминированы…» оставляю на совести и компетенции рассказчиков.
Это Логвинов В.Д., через голову командира полка, посулами и угрозами заставлял комбата выполнить самоубийственный приказ, противоречащий положениям Боевого Устава, чтобы тот двигал батальон побыстрее.
Это Логвинов В.Д. устранился от дальнейшего самоуправства батальоном и не использовал всю мощь имеющихся у него в подчинении и обещанных комбату средств поддержки и огневого поражения, как только связь с батальоном прервалась.
- Особый отдел КГБ СССР 108-й мотострелковой дивизии, в лице капитана Шендригина В.А.
Навсегда останется тайной, какими словами последний ободрял неискушённого комбата, когда завербованные им «проводники» ускоренным маршем вели батальон в засаду. Поверить в то, что они были честными афганскими «Павликами Морозовыми» и ничего о ней не знали, в то время как об этом гудел весь приданный 1-му МСБ 88-й батальон «командос» Армии ДРА (из-за этого не пошедший дальше кишлака Сах), может только умалишённый… Тел «проводников» среди убитых обнаружить, естественно, не удалось. Это означает, что они перебежали к своим друганам-душманам. Перебегали и точно знали, что в них стрелять не будут. Наоборот, поощрят за качественную подставу.
А о внедрении чужого «особиста» в боевые порядки батальона, равно как и о целях, преследуемых им и его начальством, никто известить командира полка не удосужился. КГБ СССР своими тайнами не делился ни с кем…
- Майор Сивачёв, начальник разведки 108-й МСД.
Предоставленные им разведданные, на основании которых командир полка вместе с командиром батальона вынуждены были принимать решение на бой, в отсутствие времени и возможностей на дополнительную разведку своими силами, оказались недостоверными. Это показали все последующие события.
* – Ранее, числа 25-го апреля, нашему третьему батальону также были выделены от дивизии два «проводника» из местных, обещавшие показать склады с вооружением и боеприпасами в районе кишлаков Шуфайи-Паин и Шуфайи-Бала. К исходу следующего дня, найдя пыльный мешок с десятком китайских «ПээМэНок» да пару «карамультуков», передовые подразделения нашего батальона столкнулись сначала с двумя наблюдателями, потом - с передовым дозором в количестве четырёх автоматчиков, шедшим впереди банды «душманов» в сто пятьдесят человек. Об этом командиру батальона чуть позже передали по радиосвязи, а после подтвердили и пленённые наблюдатели.
Лишь начатые нами активные действия (сначала по захвату наблюдателей, затем по блокированию дозора), со стрельбой и занятием тактически выгодных позиций, вынудили бандитов отказаться от нападения в условиях приближающейся ночи. «Проводников», естественно, и след простыл – свою задачу они выполнили!
** – Вот, прямо про этот бой: «Если в результате внезапных действий правительственных войск моджахеды не успели заблаговременно вывести свои бандформирования и вывезти запасы материальных средств и боеприпасов из районов боевых действий, то они огнем дальнобойных средств и стрелкового оружия (винтовка БУР, ДШК) с большой дальности (около1000 м) или внезапным огнем всех средств с дальности 200–300 м стремятся нанести наступающим войскам поражение, особенно если они остаются без огневой поддержки бронегрупп, артиллерии и авиации, задержать их до наступления темноты, а затем отойти. Отход обычно осуществляется мелкими группами (по 10–15 чел.) в разных направлениях под прикрытием заблаговременно установленных мин, огня снайперов и крупнокалиберных пулеметов (с использованием кяризов, систем арыков, горных троп и расщелин). Но наиболее успешно отход осуществляется ночью через промежутки и разрывы в боевых порядках советских и афганских войск»
А. Ляховский, «Трагедия и доблесть Афгана», глава «Способы священной войны».
*** – зато была у командира дивизии. Как впоследствии он говорил одному из участников боя: «У меня ведь средств было – во!.. И тактический десант мог высадить! Плюс – самолёто-вылеты – несколько нарядов… Десяток нарядов штурмовой авиации! Плюс – артиллерия армейская, которая была придана дивизии, вот! То есть – средства очень мощные! Но у меня не было информации о том, что батальон ведёт бой уже несколько часов!» …
**** – Маршал Советского Союза Соколов С.Л. был вызван в Союз для подготовки к проведению Парада в ознаменование 39-ой годовщины со дня нашей Победы над Германией.