Недолго посовещавшись, командование приняло решение возвращать роту в заданный квадрат заброски. В полной боевой готовности рота приступила к совершению марша. Во время марша, роту неожиданно начали обстреливать. Но, благодаря опыту и хладнокровию командиров, не раз участвовавших ранее в боях, да и для большинства бойцов личного состава этот бой был не первым, рота смогла моментально перестроиться в боевой порядок. Занять оборону и вступить в бой, пытаясь подавить противника огнем из стрелкового оружия, подствольных гранатометов и РПГ.
Внезапная атака противника захлебнулась, наткнувшись на ожесточенное сопротивление. Но со стороны душманов был открыт сильный шквальный огонь. Бой разгорался. Через некоторое время, духи, слегка оправившись от нашего отпора, предприняли попытку атаковать роту. Они стали подходить к нам ближе.
Очень сложно воссоздать единую картину боя. Одно дело «воевать» на учениях в учебке Ашхабада и совершенно другое, слышать свист настоящих пуль над своей головой и стрелять в живых людей. К тому же, бой шел не на равнинной местности, а в горах. Здесь даже эхо ведет себя по-другому. В горах эхо может быть многократным. Звук лишь одного выстрела может отражаться от нескольких поверхностей и возвращаться с разной задержкой. А тут буквально стоял рев от звука выстрелов и взрывов. Это был мой первый бой. Как говорится, первый бой он трудный самый. Первые ощущения - это мандраж. Раньше я об этом только в книгах читал, да в фильмах видел. Теперь я все вижу своими глазами. Я все телом своим и душой испытываю. Словами передать невозможно. Чтобы понять, надо самому через это пройти. Весь организм, каждая его клеточка, находится под действием адреналина. Да, было страшно. Страшно погибнуть, страшно в плен попасть. Еще страшнее было от мысли, что может статься, даже не похоронят в родной земле.
Но бой идет. Рота отстреливается от духов. Слева, справа слышны автоматные очереди моих товарищей. Где-то отрывисто рявкает АГС-17, работает пулемет Калашникова. Я тоже стреляю. Да, у меня еще дрожат руки от неожиданности, страха, окружающего грохота, криков. И о прицельной стрельбе и речи нет. Но все-таки я не лежу без движения среди камней, я стреляю и стреляю в сторону противника. Рядом со мной ведет огонь из АКС сержант Володя Ерошенко.
Лето 1984 г. Ерошенко Володя и Слава Николаев спустились с секрета «Гвоздика» высота более 3 000 м.
Через некоторое время я услышал, как он вскрикнул и его автомат замолчал. Володя был ранен, пуля вошла в правое плечо и вышла под лопаткой, я помогал его перевязывать. Впоследствии я нес его автомат, а вещи взял Леха Куропаткин. Далее, в ходе боя был смертельно ранен снайпер первого взвода нашей роты карел Эдик Захаров.
Фото из книги памяти 177 мотострелкового полка.
Пуля вошла в лоб и ему пол черепа снесло. Дембель Вовка Бабенко сказал, что, похоже, из Бура. («Бур» - английская винтовка, производимая в разных модификациях с 1895 года под названием «Ли-Энфилд»). Через некоторое время Эдуард умер у ребят на руках. Я тоже это видел. Видел, как у него из затылка сильно бежала кровь и он хрипел. На это было жутко смотреть. Как же больно видеть кровь и предсмертные вздохи своего товарища. Это был его последний бой. На афганской земле Эдуард прослужил один год. Еще в ходе боя был ранен в руку дембель со средней Азии, туркмен. Он ранее был награжден медалью «За боевые заслуги». А перед самым дембелем подорвался на мине, оторвало правую ступню.
Несмотря на наше сопротивление, моджахеды продолжали обстреливать нас и предпринимали попытки приблизиться к нашим позициям. Наши командиры опять приняли верное решение. По связи запросили помощь артиллерии. Артиллеристы среагировали моментально и открыли огонь. Но снаряды недолетали несколько километров. Даже разрывов не было видно, только дым поднимался. Это еще раз подтвердило, что рота находится не в заданном квадрате. Но это же и помогло быстро определиться о местонахождении роты. На большое счастье, с нашей ротой был сам командир нашего полкового артдивизиона Сидельников Александр, в то время в звании майора. И вот два командира: командир батальона Семик и командир артдивизиона, начали пристреливаться, то есть вести корректировку огня. Через некоторое время стали слышны звуки пролетающих снарядов, которые уже перелетали нас. От комбата майора Семика устно поступил приказ - роте необходимо сняться с позиций и максимально ускориться из этого квадрата. Ускориться насколько это вообще возможно. Остальным командирам передал по рации и указал, по какому хребту выдвигаться и чем быстрее, тем лучше. Ротный капитан Марковцев выставил впереди идущий дозор. Дозор ушел вперед. Спустя некоторое время и вся рота стала отходить от места боестолкновения. Снаряды артиллерии, казалось, шуршали уже почти над самыми нашими головами. Опять поступил приказ комбата:
- Ребятки, давайте, поднажмите, не останавливайтесь. Нам надо как можно быстрее выйти отсюда, чтобы снаряды нас не зацепили, а у противника отбили охоту продолжать нас атаковать.
Ускоряться было очень тяжело, вес оружия и экипировки тоже сказывался. Но мы бежали по хребту выше в горы. После корректировки и выстрелов артиллерии, душманы перестали нас обстреливать. Снаряды гаубиц их успокоили на какое-то время. Огонь артиллерии продемонстрировал моджахедам, что действия нашей группы организованы. Здорово они нам помогли, а то неизвестно, сколько мы могли бы еще потерять бойцов.
Начало быстро темнеть. Наступила ночь. Мы рассредоточились по склонам гор, чтобы духи не могли нас окружить. Построили СПСы (СПС - наземное укрытие из камней в виде замкнутой круглой или полукруглой стены). Оборудовали парные позиции. Один отдыхал, другой дежурил. Пока на небе светила луна, между позициями была хоть какая-то зрительная связь. Когда месяц с неба ушел, стало очень темно. Зрительная связь между позициями пропала. Осталась обыкновенная перекличка. При помощи переклички мы могли понять, кто и где дежурит, кто заснул или, не дай бог, уже снят душманами. Несколько раз в течение ночи моджахеды предпринимали атаки. Пытались сбросить нас с вершин. Перед нами стояла задача удерживать высоты. Мы выигрывали тем, что были на хребтах гор и выстроили СПСы из камней. Заняли оборону и кидали гранаты вниз, стреляли из автоматов и пулеметов.
Этой ночью произошло еще одно незабываемое событие. Духи предприняли, что-то вроде психической атаки. Они пошли на нас в полный рост, стали сильно орать «аллах Акбар». Серега Булгаков сказал:
- Духи, кажется, обкурились наркотиками и им все безразлично. Им плевать на все. Но ничего. Наркотик не броня, от пули он их не сбережет. Выстоим.
Фото из интернета.
И даже эта отчаянная попытка не принесла результата противнику. Не смогли они выбить нас со своих позиций. И эту атаку мы отбили. Вся оставшаяся ночь была тревожной и бессонной, но душманы больше не пытались нас атаковать. Но и расслабиться нам не позволяли. Одиночные выстрелы или автоматные очереди со стороны противника периодически раздавались до самого утра. Когда забрезжил рассвет, душманы ушли, оставили нас в покое. Прозвучала команда комбата выдвигаться к броне группе. Мы опять пошли по горам и ущельям. В кишлаке взяли в аренду стоявшего рядом с дувалом вьючного животного - осла. Положили на него убитого солдата (груз 200). Вещи и оружие раненых (груз 300), несли сами. Через некоторое время небольшими группами мы вышли к нашей броне группе БТР и БМП, которая ожидала нас внизу на равнине. К вечеру мы были уже дома в Джабальском полку.
Фото из интернета.
Мне повезло, я в этом бою не погиб и не был ранен.
В этом боевом рейде я почувствовал, что значит даже просто идти по горам с грузом около 40-50 кг. Понял, с каким трудом, с какой тяжестью дается каждый шаг. Оценил, как прекрасно ходить без груза, по ровной земле и радоваться жизни. А там, в горах, идти тяжело, но присесть и отдохнуть тоже не хотелось. Преследовала мысль - если вдруг присяду или упаду, не хватит сил подняться. Так это только идти по горам. А ведь пришлось бежать, падать, воевать, терять своих товарищей. Жесткое боевое крещение прошел я в этом рейде. Еще я вынес из этого боя то, насколько важно рядом присутствие уже «обстрелянных» бойцов и командиров.
Благодаря профессиональным действиям и боевому опыту нашего комбата-батяни Семика, замполита роты Ситникова и командира артдивизиона Сидельникова , мы остались живы. Мы опередили духов на пять-десять минут. Они не смогли вперед нас захватить высоты. Семик, как комбат, был хорошо подготовлен. Перед Афганом он окончил высшие офицерские курсы «Выстрел», хотя ранее оканчивал Челябинское высшее танковое командное училище. В условиях боевых действий комбат смог организовать и вывести солдат, правильно вести бой и сберечь людей. Комбат Семик считал, что это была простая по замыслу операция, если бы не вертолетчики.
Далее были еще боевые рейды, сопровождения колон, бессонные ночи в секретах, блокпостах, сторожевых заставах. Время многое стирает из памяти, бегут года, но Афган забыть невозможно. Он останется с нами до конца наших дней. И на этой войне Афган был у каждого свой. Там всё было по честному - и дружба, и жизнь, и смерть. Главное для меня - это была моя молодость, пусть даже и опалённая войной.
Сентябрь 1984 г. Фото сделано на сторожевой заставе № 19 «САМИДА» Верхний ряд слево на право: Ерошенко Вова (был ранен июнь 1983 г. в Ниджрабской операции), Павлушин Серега (делал всем тату), каптерщик Ганделека Петя, связист с Чайки (фамилию не помню). Нижний ряд: Лещук (ныне покойный), Николаев Слава, Абдуллахаев - переводчик таджик, Я.
15.02.1985 г. В родном 177 полку перед отправкой на Родину. Верхний ряд: Николаев Слава, Ерошенко Володя, Воробьев, Башкиров Коля, Шабеко Коля (ныне покойный), Куропаткин Леха. Нижний ряд: Я, связист с «Чайки» Игорь Малафеев (связист с чайки - провожающий), Масленников Юра - снайпер (умер 15.12.2021 г.).